Когда Эжен замолчал, ожидая, что горбун хоть что-то ответит, чтобы понять силу духа этого собрата по несчастью не слишком привлекательной внешности, тот повернулся к Эжену спиной и припустился бежать прочь. Эжен и сам не был красавцем, он так же слышал насмешки и унижения в свою сторону, но это сделало его язык более острым. Но этот горбун лишь вызвал презрительную усмешку.
- А наш красавец, оказывается, ещё и смелый. Целый кладезь достоинств! - не скрывая ироничной насмешки, с добавлением высокомерия, громко сказал вслед горбуну Эжен. - Вон как гордо он стоит передо мной, как тверд его взгляд.
Увы, не умел Эжен с другими людьми, кроме того военного, что нашёл ключик к сердцу Эжена, говорить по-нормальному, обычно, как все люди. От слишком частых и долгих ударов ему, как розе, пришлось отрастить колючки и шипы. Но не знал Эжен, насколько доброе и мягкое сердце у того горбуна. Ведь если бы они просто поговорили, то может и смягчился бы Эжен, и, может, подружились они. Но горбун бежал прочь, а Эжену не было его и чуточки жаль. Сам будучи всеми отверженным, Монмар разучился кого-либо жалеть. И начал он, прежде всего, с себя. Исходя из своего примера, Монмар считал, что если родился ты таким, что один твой вид вызывает страх или злобу, стань выше их, иди по жизни с гордо поднятой головой, а чтобы защитить себя, отрасти колючки.
А тем временем рука все равно легла на левую сторону маски, ту, что скрывала то уродство Эжена, с которым он родился. Ладонь левой руки закрыла на минуту левую половину лица. Заметив этот жест, Эжен резко одернул руку, смотря на горбуна. И затем быстрым шагом пошёл вслед за горбуном. Было интересно, где убежище горбуна, откуда он за Эженом наблюдал. Монмар усмехнулся и пошёл.
- А умеет ли наш красавец говорить, но не снизашел своими речами до простого человека? Или при рождении ему не был дан сей дар? - иронично и громко спросил Эжен.